Она была без страха и упрека, Анна Политковская, обличая мерзость войны и становление диктатуры своим острым пером и стальными нервами. Возможно это какое-то леденящее кровь совпадение, что она была убита в день рожденья Владимира Путина, но друзья и сторонники сомневаются, что ее напористость и глубокий пессимизм относительно тех печальных процессов, которые тогда еще только начинались в России, и которые она окрестила кровавым режимом, не имеют отношения к убийству журналистки на пороге ее квартиры.
Это была отличная журналистика. И от раболепного, карамельного тона обычных московских комментаторов. И от высокооплачиваемых модных журналистов, которые все на одно лицо. Ее репортажи написаны в разрушенных деревнях, в разграбленных городах Чечни, с бесконечным терпением и твердой решимостью она говорила со всеми, и с теми и с другими.
Она не умилялась решимости чеченских боевиков, но и не демонизировала российских военных – плохо обмундированных, голодных, брошенных на произвол – пришедших расправиться с полудостигнутой чеченской независимостью. Она говорила с солдатскими матерями, которые пытались найти в военных моргах неопознанные тела своих сыновей, результат одновременно удивительной черствости и удивительного непрофессионализма российской армии. Она говорила с чеченцами, чьи друзья и родственники исчезли в пресловутых «фильтрационных лагерях», обреченные на пытки, избиения, изнасилования и смерть.
Таких журналистов мало, какую страну ни возьми. Вторая чеченская война, которая началась в 1999 году и продолжается по сей день, сделала эту гористую местность на Северном Кавказе одной из самых опасных точек на планете для журналистов. Большинство московских репортеров, если и приезжает туда, то весьма нечасто, и работает только при свете дня и под охраной. Анна Политковская не разменивалась на такие мелочи, она успела побывать там около пятидесяти раз, зачастую оставаясь по несколько дней.
И чеченцы и многие русские боготворили ее. Ей приходили груды писем, телефон не умолкал ни на минуту, иногда это были те, кто хотел поделиться с ней информацией, чаще те, кто нуждался в ее помощи. Вступить в переговоры с похитителями? Помочь найти близкого человека? Она говорила, что всегда пыталась делать все, что было в ее силах.
Она ненавидела всех, кто был повинен в развязывании этой войны: полевых командиров, не способных к управлению, в период чеченской полунезависимости, исламских экстремистов, пытавшихся воспользоваться моментом, русских наемников и генералов, и их приспешников. Но особенно она презирала чеченских наместников, поставленных Россией, за массовый грабеж средств, выделяемых на восстановление региона, сопровождаемое похищениями людей.
Главным эффектом чеченских войн, по ее мнению, стала коррозия самой России. Ее репортажи со всей России заставили ее увидеть ее родную страну в несправедливо мрачном, по заверению многих, свете. Режим Путина – это образчик жестокости и коррупции, — говорила она своим мягким, спокойным голосом. Он являет собой все худшее, что было в советском прошлом, но воплощенное в современных реалиях. Его власть зиждется на сотнях и сотнях отнятых жизней, и это было лишь прелюдией к фашизму и войне, избежать которых было уже невозможно.
Отвратительные действия России в связи с решением Грузии войти в состав НАТО, заставляют убедиться, что ее пессимизм не был столь безосновательным. Граждане России с грузинскими фамилиями оказались заложниками мстительности российского руководства, от которой чеченцы страдали на протяжении более десяти лет.
Политковской многократно поступали смертельные угрозы. Российские спецслужбы не раз угрожали изнасиловать и убить ее, а тело выбросить в канаву. И всякий раз она умело отговаривалась. В 2001 году она бежала в Австрию после получения прямого предупреждения покинуть Россию. В 2004 году, по пути северо-осетинский Беслан, где в заложниках оказались дети, и куда она спешила в надежде выступить посредницей в переговорах между чеченскими боевиками и российскими военными, она была отравлена и едва выжила.
Кто бы ни был ее убийцей, человек, пришедший к ее дому 7 октября 2006 года, был профессионалом. Его задачей было не напугать ее, но решить раз и навсегда ту проблему, которую она создавала. Два выстрела, один из которых в голову. Пистолет Макарова, излюбленное оружие убийц был оставлен рядом с телом: в таких делах он используется лишь один раз.
Она прекрасно понимала, что ее убийство станет логичной реакцией властей. В одном из интервью она лишь отмахнулась, сказав, что ее информанты были в гораздо большей опасности, чем она сама. Журналисты обязаны освещать важные сюжеты, о чем бы они ни были – как певцы должны петь, а врачи – лечить.
Способность Политковской говорить со всеми не означала, что она была легка в общении. Ее любовь к широким обобщениям, и, одновременно, к сложным деталям, которым она придавала значение, порой очень затрудняли восприятие. Она была и неорганизованной, и упрямой; что тоже могло создавать неудобства.
Но она способна самоотверженно броситься на защиту осаждаемой крепости свободны слова и общественного духа. Очень хотелось бы верить, что в России ее жертва станет вдохновляющим примером. И будет очень грустно, если он же станет аргументом в споре о том, стоит ли говорить вслух на опасные темы.
Впервые опубликовано в The Economist: http://www.economist.com/node/8018567